В джунглях Москвы. Роман - Пётр Фёдорович Алёшкин

– Ваня, по единой? – потянулся Роман к Егоркину со стаканом. – Не пропадем! Все хорошо… Галя, все хорошо?

– Нет вопросов! – засмеялась Галя, ответив любимым выражением мужа, и взглянула на Ивана. – Ванюша, ты чего такой? Выпей, в следующее воскресенье у нас соберемся…

– Только не с ними, – шепнул ей на ухо Егоркин, обводя глазами стол.

– Что я, слепая? – засмеялась Галя. – Только Романа с Ирой позовем.

Иван поцеловал ее в ухо и прошептал:

– А вот та, Надя, профессиональная проститутка. В ресторане промышляет.

– Да-а… Врешь?

– Роман говорил… Не смотри ты на нее так, догадается.

– Догадается, гляди-ка, они уже пьяные все, вилки не видят.

– Черт с ними!.. А к нам я хотел Анохина пригласить, Наташу с кавалером…

– А разве у нее есть? – Галя взглянула на него удивленно.

– Пригласи – увидишь.

– Ну да, она с тобой в последнее время больше, чем с родной сестрой, бывает…

Заметив, что гости стали говорить разом, Роман врубил магнитофон почти на полную мощность. Ребята загремели стульями, Ира начала собирать грязные тарелки, но Борис схватил ее за руки, потянул к танцующим.

– Ирочка, у кого новоселье – у меня или у тебя? Давай веселиться, плясать! Уберется, успеется!

Ира танцевала, но озабоченность с лица не исчезла. Роман следил за женой и за Ларисой. Лариса – огонь, танцевала, извиваясь, как пламя, руки ее гибкие ни на секунду не замирали. Глаза сверкали, влажный рот полуоткрыт в улыбке. А Ира – рыба вялая, дергалась потихоньку на одном месте, так и хотелось крикнуть: «Да развеселись ты, дурачься, тебе же только двадцать лет!» «Какая-то она не компанейская! Какие мы разные! – думал Палубин. – Как же мы будем дальше жить? Я не могу жить, как она хочет! Мне хочется жить весело». Он представил своей женой Ларису. У-у, сейчас бы и он ходил ходуном по комнате! «Господи, как же я ошибся!» – впервые подумал о своей женитьбе как об ошибке и ужаснулся этой мысли.

Егоркин после разговора с женой повеселел, танцевал, любовался Галей. На его взгляд, танцевала она красивее, чем девчата. И в азарте не уступала, несмотря на то, что, судя по всему, танцы для Риммы и Ларисы – родная стихия. Но движения их для Ивана были менее изящны, развязность сквозила.

Устали дергаться, прыгать, посидели за столом.

– Боря, врубай порнуху! – сказала Лариса.

– Не насмотрелась тогда, – засмеялась Римма, взглянув на Романа.

Шутку ее поняли, вспомнили, как пьяный Роман бродил в одном свитере по квартире Димки, захохотали.

– С чего начнем?

– Все равно…

Борис заряжал кассету, а ребята сдвигали стол, чтобы, сидя за ним, всем было удобно смотреть. Ира повела Соню укладывать спать, сказав, что девочка засыпает быстро. Она неторопливо, отдыхая от суеты и шума, стелила постель, разговаривала с дочерью по привычке, а думала о Романе, о гостях, о Гале. Повезло ей: Иван спокойный, понимающий, добрый, не потянулся за этим пошляком Борисом и не алчный. В последнее время главным злом на земле Ира считала деньги. От них все горе. Ей казалось, если отменить их, то путь к счастью для всех будет открыт. Ничего нет страшнее денег. Придумал их дьявол, чтобы совратить человека. И человек так бездарно попался на эту приманку.

– Сейчас мы с тобой бай-бай. И Маша спать будет, – накрыла Ира одеялом Соню и куклу. – Видишь, Маша уже глазки закрыла. Так ей бай-бай хочется. Сейчас мы Маше сказку расскажем, как идет бычок качается, вздыхает на ходу… Сейчас мы узнаем, куда идет бычок и о чем он вздыхает…

В комнату вдруг, смеясь, вбежала Галя, ойкнула, увидев Иру над кроваткой.

– Ой, иди посмотри, что там показывают! Я посижу. Иди глянь!

Ира вышла и через минуту вернулась, морщась:

– Мерзость какая! И эти… как они смотрят, как не стыдно, ребята рядом…

– Как смотрят? – фыркнула Галя. – Это их жизнь! Они на себя смотрят. Ты разве не знаешь, что Надя проститутка…

– Как? – смотрела на нее удивленно Ира.

– Так… Настоящая проститутка, работает в том же ресторане, где и Роман. И Костя там работает.

– Костю я знаю. Он Ромку учил, – прошептала Ира и вдруг заплакала. – Ой, Галя, я не знаю, как мы дальше жить будем… Роман погибает! Ничего… не могу сделать… Ничего… И рожать я не буду, ой не буду!

– Ты что, шестой месяц уже…

– Пусть… пусть… Не будет у нас жизни…

Глава третья

1

Предстартовое волнение, суета, речи при открытии гонки, узкие улицы города с бесконечными поворотами – все это позади. Гонщики вырвались на простор. Темп сразу возрос. Яростно зашипел асфальт.

Местность холмистая, дорога извилистая. Алешино любимое шоссе. И что темп высок, ему нравится.

Прохладно было утром. Небо серое. Пока ждали старта, озяб. Теперь грелся. Мелькали мимо голые кусты, деревья. Белые вспененные абрикосы. Ни единого листочка на ветках, одни цветы. На холмах и в долинах сереют ровные ряды бетонных столбов. Виноградники. Виноградный край. Когда шоссе взбиралось на холм, темп сразу падал, слитное шипение утихало, тяжелее, слышнее становилось дыхание гонщиков. Под гору наоборот: шипение, шипение. Силы у всех свежие. Никто не отстает. Вперед тоже не пускают. Темп высок, попыток удрать почти нет. Рановато. Смысла нет дергаться.

Сорвались с очередного холма, и сразу из-за деревьев замелькали черепичные крыши городка. Вдоль улиц – люди! Стоят, кричат, подбадривают своих, машут руками. Гонку во Франции любят. Впереди каравана замелькали майки французов. Сами рванулись вперед, да и другие гонщики не препятствовали им. Пусть потешат самолюбие свое и болельщиков. Вся борьба впереди.

Улицы узкие. Караван сбивается плотнее, растягивается. Алеше повезло. Когда взбирались на холм перед городком, он оказался первым. При спуске его обошли, но все-таки в городке он шел в голове гонки. Где-то чуть сзади виднелись алые майки Кончакова, Юрзина и других советских гонщиков. Лидером на эту гонку команда выбрала Николая Кончакова. Он был силен. Команда теперь должна его оберегать, помогать, попытаться организовать ему уход в отрыв. Пока он, как и Алеша, держался в первых рядах. Поблизости был и Володин. После того случая с сестрой Алеша год не видел Аркадия. Встретились снова в Сочи весной. Поздоровались холодновато, отвернулись, неприязнь к Володину не прошла. В главную сборную в тот год Алеша по совету Харитонова не рвался, копил силы. Попасть можно, говорил Харитонов, но и выпасть легко. Поставят крест, пропадешь как гонщик! Потерпи! Алеша обижался, думал: не будь в Куйбышеве Николая Кончакова, все бы сделал Харитонов, чтоб его в сборную протолкнуть. А так есть Кончаков, зачем еще одного толкать. Но в то же время верил тренеру: зачем тому нужно возиться с ним, если он его затереть хочет… С Николаем Алеша подружился осенью, когда сезон кончился. Летом выступали в разных гонках. Кончаков участвовал в престижных, а Алеша во второстепенных. Николай выиграл во Франции «Тур де ла Авенир». О нем писали газеты как о самом перспективном гонщике. А о победе Алеши упомянула короткой строчкой только газета «Советский спорт». А ведь Николай всего на год старше Лазарева. Алеша тогда думал, что зазнается Кончаков. Слава! Свысока будет смотреть. Прошедшей зимой он несколько раз бывал у Лазаревых. Но Николай, когда вернулся, сам пришел к ним, подарил Свете сувенир. Сказал, что специально для нее покупал. И стал часто бывать у них. Однажды привел девчонку, Валю, посидели, как всегда, музыку послушали. У Лазаревых была японская аппаратура, привез из-за рубежа. А на другой день Кончаков пришел один и стал выспрашивать у Светы, понравилась ли ей Валя.

– Главное, чтоб тебе нравилась…

– Мне нравится, но со стороны видней… К примеру, брату своему ты бы посоветовала жениться на ней?

– У меня нет брата, – засмеялась Света. – Жить-то не мне с ней… Разве с одного раза узнаешь человека.